Нам нравится русский риск

Илья Нестеров. Активное участие Райффайзенбанка в предоставлении российским заемщикам синдицированных кредитов отражает риск-аппетит кредитной организации к России, при этом банк намерен расширять свое присутствие на этом рынке. Об этом, а также в целом о развитии инвестиционно-банковского бизнеса в России, факторинге и возможных прикладных аспектах применения технологии блокчейн в интервью агентству «Прайм» рассказал член правления, руководитель дирекции обслуживания корпоративных клиентов и инвестиционно-банковских операций Райффайзенбанка Никита Патрахин.

— Как отразится на инвестиционно-банковском бизнесе РФ, на отношении инвесторов к России снятие санкций с «Русала»?

— Для организаций, которые работают с «Русалом» – а это множество иностранных компаний и банков – безусловно, это облегчение. Вопрос в том, поверят ли они, а также другие компании, что ситуация с санкциями в дальнейшем будет только облегчаться. Я думаю, что не поверят. Это безусловно позитивное событие для рынка, но оно не меняет ситуацию радикально. На 100% позитивна эта новость для многих автопроизводителей, особенно европейских.  

— Почему Райффайзенбанк сохраняет инвестиционно-банковское направление в России? Вы видите будущее в развитии этого направления в РФ? Вы планируете сворачивать этот бизнес в России полностью или частично?

— Для нас никогда не стоял вопрос, сохранять этот бизнес или не сохранять. Мы – универсальный банк, который дает компаниям доступ ко всем возможным источникам финансирования, включая двусторонние, синдицированные кредиты и облигации. В этом смысле наша стратегия никогда не менялась и вряд ли будет меняться. Чтобы быть универсальным банком, мы должны предоставлять бизнесу весь спектр решений.  

Можно говорить о том, что рынок сужается и не растет, что у нас большая доля рынка приходится на санкционных эмитентов. Однако мы видим, что есть еще очень много эмитентов, для которых этот рынок является интересным.

Райффайзенбанк получил разрешение ЦБ РФ применять IRB-подход с 1 февраля

Для нас он тоже является интересным. Даже если рассматривать только DCM (рынок долгового капитала – ред.) – это очень эффективный продукт, который мы продолжим развивать. Понятно, у нас нет ожиданий двукратного или трехкратного роста этого рынка. Когда-нибудь, когда санкции исчезнут, он вырастет, может быть, и в пять раз или десять. До этого времени – будет незначительно расти или оставаться стабильным.

— В России в 2018 году заметно сократились объемы выпуска облигаций. Вы говорили, что компаниям выгоднее взять кредит, чем выпускать облигации, при этом вы называли это временным явлением. Вы по-прежнему придерживаетесь этой точки зрения? Что вы ждете в этом плане от 2019 года – вернутся ли российские заемщики на публичный долговой рынок? 

— Ситуация была такой не на протяжении всего прошлого года, а в отдельные периоды, особенно после апрельских санкций. В этом году уже много компаний вышло на рынок. Я считаю, что российские рынки – долговой, кредитный, облигационный – достаточно большие для того, чтобы быть независимыми от того, что происходит за пределами России, от того, как иностранные инвесторы смотрят на Россию. Российский внутренний рынок – большой, у нас достаточно внутренних инвесторов, чтобы рынок функционировал. Не вижу здесь больших новых рисков или проблем для этого рынка.

— Вы упомянули снятие санкций с РФ. Кто-нибудь закладывает такую возможность?

— Пока нет. Поэтому я сказал, что не жду, что в ближайшем будущем мы будем расти. Но все меняется. 

— Райффайзенбанк принимает активное участие в сделках по предоставлению синдицированных кредитов в России. Что заставляет банк присутствовать практически в каждой такой сделке в РФ?

— Это в целом отражение нашего риск-аппетита к России. Нам русский риск нравится. Мы хотим кредитовать российские компании, особенно качественных заемщиков. А рынок синдицированных кредитов доступен в первую очередь для качественных заемщиков. Мы будем расширять наше присутствие в России – мы со всеми хотим работать, хотим не просто растить кредитный портфель, но и увеличивать нашу клиентскую базу.

Кроме того, как мне кажется, компаниям тоже нравится работать с нами.

— Как сильно сократился рынок синдицированного кредитования в 2018 году? И как вам видится 2019 год – ожидаете ли вы восстановления спроса на синдицированные кредиты, будут ли появляться новые заемщики?

— Новые компании точно будут появляться. К сожалению, их не будет очень много, компании довольно осторожно идут на этот рынок, так же, в целом, как компании довольно осторожно берут кредиты. Общерыночный кредитный портфель растет довольно слабо, чуть выше инфляции. Мы видим, что у крупных качественных компаний произошел делевереджинг за последние годы, они развиваются с очень низкой долговой нагрузкой, и у них нет больших потребностей в рефинансировании.

Если говорить про потенциальный объем синдикатов 2019 года, то, я думаю, он будет на уровне 2018 года – порядка 10 миллиардов долларов, если вдруг не произойдут одна-две сделки у крупных заемщиков. Компании уровня «Газпрома» могут сделать синдикат объемом и в 2, и в 3 миллиарда долларов, что может значительно увеличить наш рынок. Но если смотреть на рынок без возможных мега-сделок, то рост будет незначительный.  

— «Газпрому» легче и быстрее привлечь финансирование, чем небольшой компании?

— Условному «Газпрому» можно привлечь огромную сумму. Рынок достаточно развит и доступен для гораздо меньших по размеру компаний. Скорость сделки зависит в первую очередь от сложности структуры кредита, а не от размера компании. 

— Райффайзенбанк ранее активно выступал организатором по реструктуризации кредитов и облигационных займов, в том числе был агентом таких сделок для группы компаний «Трасса» и ТГК-2. Что сейчас с этим направлением в банке?

— Если посмотреть на рынок, то сейчас очень мало таких реструктуризационных ситуаций. Мне кажется, что большинство проблем, которые могли случиться у компаний, уже случились в 2014-2015 годах, и потребность в реструктуризации возникала в 2016-2017 годах.

Сейчас единицы компаний, которые именно сейчас испытывают трудности. В этом смысле мы очень выборочно занимаемся этим бизнесом и не видим большого потенциала его роста в ближайшем будущем.

Экономика довольно стабильна. Появление большого количества клиентов с потребностью в реструктуризации может быть связано только с общим большим шоком в экономике. А компании, которые существуют в стабильно тяжелой ситуации, как правило, выживают сами. Поэтому не могу сказать, что реструктуризации – наш фокус на ближайшее время. Этот рынок всегда то появляется, то уходит.

— То есть в настоящее время никаких проектов нет в работе?

— Несколько проектов есть.

— Райффайзенбанк запустил факторинговый бизнес в 2016 году и по итогам первого года его работы занял 7-е место по размеру факторингового портфеля среди членов Ассоциации факторинговых компаний России. Ставите ли вы перед собой цель выйти на лидирующие позиции в этом бизнесе? 

— Действительно, в прошлом году мы, запустив бизнес с нуля, заняли достаточно высокое место. Мы будем оставаться на этом уровне. Мы растем в факторинге очень быстро и планируем этот продукт развивать. Но в факторинге, как и в других продуктах, у нас нет цели быть номером один или быть в тройке, или занять 20% рынка. Наша цель в каждом продукте – принести максимум пользы для каждого из клиентов. Мы следим за ростом life time value.

Факторинг позволяет нам получать новых клиентов, довольно часто с помощью факторинга мы снижаем риски в нашем портфеле, потому что он позволяет финансировать клиентов за счет кредитного риска их покупателей. В этом смысле мы улучшаем кредитный портфель.  

— В одном из своих интервью вы говорили об ожидаемом вау-эффекте от обновленной версии факторинга. Произошло ли это?

— Очень близки к нему. С точки зрения разработки продукта мы находимся на финальной стадии тестирования. Уже сейчас мы получаем позитивные отзывы от наших клиентов, уже совсем скоро, а счет идет на недели, представим продукт широкому кругу клиентов.

— Можете ли прогнозировать объем портфеля факторинга на этот год?

— Я бы не прогнозировал, потому что мы ориентируемся не только на объем портфеля. Мне не нравится, что все банковские рейтинги устроены по размеру портфеля. Считается, что самый большой корпоративный банк тот, у которого самый большой корпоративный портфель, соответственно, номер один в факторинге тот, у которого самый большой портфель. Но это не совсем так. Если бы мы поставили цель быть номером один в факторинге, мы бы ее достигли очень легко, но за счет прибыльности. Мы хотим зарабатывать больше, чем просто иметь какое-то место.

С точки зрения прибыльности – мы хотели бы в этом году в факторинге заработать минимум в два раза больше, чем в прошлом.

— Облигации, электронные закладные, банковские гарантии на блокчейн — зачем это все нужно Райффайзенбанку? Это будет иметь практическое применение или это эксперименты ради эксперимента?

— Я тоже себя иногда спрашиваю, зачем это все нужно, но это не просто эксперименты ради эксперимента. Рано или поздно это все будет иметь практическое значение. Причем электронная закладная раньше других, так как она сильно упрощает процедуру ипотеки, сокращает количество используемой бумаги, делает жизнь людей гораздо удобнее.

До определенного этапа технология блокчейн – это разговоры и маркетинг. Мне кажется, в этом году мы уже можем подойти к более прикладным аспектам использования блокчейна. Тут важно, чтобы до определенного уровня развития дошли не только мы и один-два наших клиента, а вся отрасль. Я вижу, что набирается определенная критическая масса знаний и опыта у банков и некоторых компаний.

ВТБ запатентовал технологию создания платежной системы на блокчейне

В развитии блокчейна большим драйвером выступает Банк России. Этот год для блокчейна может оказаться очень прорывным, но это, скорее всего, будет вторая половина года.

— Будут ли еще выпуски облигаций на блокчейне?

— Не думаю, что облигации будут среди первых продуктов, которые окажутся на блокчейне в промышленной реализации.

Я думаю, что у банковских гарантий больший потенциал, чем у облигаций. Пока не уверен, что облигациям вообще нужен будет блокчейн в ближайшие несколько лет.

— Райффайзенбанк получил разрешение ЦБ РФ на использование подхода к оценке кредитного риска, основанного на внутренних рейтингах банка (IRB- или ПВР-подход) в целях расчета нормативов достаточности капитала. Что это даст банку?

— Использование ПВР-подхода снизит потребление капитала за счет высокого качества кредитного портфеля банка. Теперь мы можем для оценки риска компании использовать собственные модели. В рамках отчетности по международным стандартам мы это делаем с 2012 года, после одобрения Европейского центрального банка. ЦБ РФ согласовал нам использование ПВР-подхода в конце прошлого года.

Этот подход даст нам существенное высвобождение капитала, потому что у нас действительно очень качественный кредитный портфель. За счет этого риск-вес наших кредитов ниже 100%, что позволит нам кредитовать еще больше, чем в использовании в старых стандартах.

— Будет ли массовой эта история?

— Как вы знаете, Сбербанк еще раньше нас получил разрешение ЦБ на применение подхода, основанного на внутренних рейтингах. Для рынка и для нас важно, чтобы Сбербанк начал это применять, потому что он является ценовым лидером. 

Когда банк не применяет такую модель, то он применяет единообразную ценовую политику для всех клиентов, независимо от их качества. Условно – каждый кредит потребляет одинаковое количество капитала, поэтому, если банк решил давать кредит под 5% и зарабатывать маржу 2% на клиентах с высоким кредитным рейтингом, он такой же дает кредит клиентам с более низким кредитным рейтингом. Когда банк начинает дифференцировать клиентов по кредитному рейтингу, то у него происходит и дифференциация размера капитала. Тогда для заемщика с высоким рейтингом достаточно более низкой маржи, при этом доходность на капитал все равно будет высокой, а для более рисковых заемщиков будет требовать более высокую маржу.

Мы как банк с небольшой долей рынка заинтересованы, чтобы Сбербанк как ценовой лидер становился банком, который дифференцирует клиентов и применяет разные цены к разным клиентам. Нам в этом смысле будет легче конкурировать. Чем больше банков будут применять эту систему, тем лучше.  

— В каждом своем интервью вы упоминаете Сбербанк. Можно ли говорить о развитии банковского бизнеса в России, не упоминая эту кредитную организацию?

— Наверное, можно не упоминать, но нельзя заниматься банковским бизнесом, не принимая во внимание его существование. Он занимает очень большую долю рынка. Сбербанк – в силу своего масштаба лидер по издержкам во многих продуктах, и не считаться с его присутствием нельзя.

Источник