Мы не видим большой динамики в кредитовании крупнейших клиентов

Анастасия Сапрыкина, Илья Нестеров. Крупнейшие российские компании на фоне растущих ставок не спешат брать кредиты, тем самым охлаждая весь рынок корпоративного кредитования. В этих условиях Сбербанк, который в текущем году намерен нарастить кредитование юрлиц на 5-7%, делает ставку на малый и средний бизнес, а также крупные компании. Как банк планирует наращивать корпоративное кредитование, почему уходит от валютных кредитов, а также о том, как развивается ситуация с крупнейшими клиентами банка – группой «Новый поток» и «Ютэйр» – рассказал в интервью агентству «Прайм» в преддверии Российского инвестиционного форума зампред правления Сбербанка Анатолий Попов.

— Сбербанк прогнозирует рост корпоративного кредитования в РФ на 5-7% в текущем году. При этом ЦБ ожидает роста кредитования юрлиц на 9-11%, почему такая разница в оценке?

— Мы ожидаем умеренного роста кредитного портфеля юрлиц, потому что не видим большой динамики в кредитовании крупнейших клиентов — не такое большое количество крупных проектов выходит на рынок. Это частично обусловлено высокими ставками, что немного охлаждает весь рынок. В целом, в сегменте крупнейших клиентов в Сбербанке мы ожидаем прироста на уровне 3-4%.

Основной рост мы планируем получать за счет малого, среднего и крупного бизнеса, в результате темпы роста по этим сегментам у нас будут выше рынка – на уровне 13-15%. Мы ожидаем, что кредитный портфель МСП вырастет примерно на 11%, то есть быстрее, чем рынок в среднем. В прошлом же году он составил почти 20%, то есть мы приросли на 263 миллиарда рублей, и Сбербанк занимает долю в 36% на рынке кредитования МСП.

— Почему вы ожидаете такое замедление темпов кредитования?

— Во-первых, немного пошли вверх ставки. Во-вторых, у нас достаточно уже высокая рыночная доля, на конец следующего года мы ожидаем ее роста до порядка 38%. Уровень риска, который мы имеем сейчас, в два раза лучше, чем по рынку: у нас кредитов с просрочкой выше 90 дней порядка 5%, на рынке — порядка 12-12,5%. С ростом доли мы начинаем заходить в эту категорию.

— Каков сейчас уровень проблемной задолженности юрлиц в банке?

— Где-то около 1,6%, за год она сократилась на 0,4 процентного пункта, причем сокращение произошло по всем сегментам. Наибольшая доля проблемных кредитов сейчас приходится на микро и малый бизнес — 7,3%, хотя за год она сократилась на 4,6 процентного пункта.

— Какова доля валютных кредитов в корпоративном портфеле? Как она изменилась за последний год?

— Доля валютных кредитов снизилась, она составляет 31% на текущий момент, на начало года прошлого она была порядка 37%. Основная часть, более 90% от общего объема, приходится на крупнейших клиентов.

— С чем связано такое снижение доли?

— С политикой банка. Кредитование клиентов, которые имеют рублевую выручку, в валюте мы фактически прекратили. Если есть компания-экспортер и понятен ее источник валютной выручки, то здесь банк, естественно, готов осуществить финансирование в валюте. Если компания получает рублевую выручку, то и кредит будет в рублях.

— Стоит ожидать дальнейшего снижения доли или все будет планомерно проходить?

— Какого-то плана по снижению нет. Скорее, клиенты сами оценивают свои риски и двигаются в сторону рубля. Поэтому, я думаю, что валютный портфель вряд ли будет расти. Наверное, там будет плавное снижение небольшое, но спокойными темпами, если, конечно, не будет каких-то потрясений, например, как в апреле прошлого года. 

— Говоря о крупнейших клиентах Сбербанка, банк является самым большим кредитором «Нового потока», но никогда не раскрывал общую сумму кредита.

— Я и сейчас не раскрою, но на текущий момент это самый большой проблемный кредит в банке. И налоговый маневр, и неэффективная работа собственников привели к тому, что предприятия находятся в зоне проблемности.

— Может понадобиться реструктуризация?

— Очевидно, понадобится. Но банк ищет активное решение. Самое главное, чтобы мы обеспечили бесперебойную работу этих заводов, потому что сама остановка заводов, консервация – это значительные финансовые расходы, а последующий запуск – это еще более значительные финансовые ресурсы. Поэтому заводы работают бесперебойно, отгружают продукцию своим покупателям, то есть эту часть мы смогли сохранить.

— То есть банку «золотая акция» нужна была, чтобы защитить свои позиции?

— Банк хочет максимально защитить свою позицию и свои средства и, конечно, использует для этого все возможные юридические механизмы, которые существуют, в том числе и золотую акцию.

— Дополнительное финансирование может понадобиться НПЗ?

— Сбербанк уже предоставил существенные объемы оборотных кредитов в ноябре, декабре. Предоставление дополнительных оборотных кредитов, скорее всего, не потребуется. Что касается Афипского НПЗ, то неизбежно Сбербанк продолжит финансирование строительства гидрокрекинга, согласно соглашению с Минэнерго.

— Вы ранее говорили, что Сбербанк уверен, что кредиторы «Ютэйр» смогут достигнуть договоренности о реструктуризации долга без ущерба деятельности авиакомпании. Как идут переговоры?

— Мы находимся в постоянных обсуждении, на эту тему существует большая полемика. В прошлом году компании столкнулись с серьезными проблемами в отрасли вследствие подорожания авиационного топлива. В отрасли, очевидно, есть проблемы, эти проблемы должен регулятор отрасли адресовать, а не дожидаться, чтобы произошла такая ситуация, как с «Трансаэро». С моей точки зрения, ситуация неустойчивая, назовем ее так.

— Есть ли уже договоренности по механизму реструктуризации?

— Пока мы обсуждаем свои возможности для решения задачи, которая стоит перед нами. Банк в этой ситуации занял переговорную, выжидательную позицию.

— Ранее стало известно, что финансирование строительства Северного широтного хода будет производиться путем синдицированного кредита. Какие условия будут?

— Этот проект крайне интересен для Сбербанка, мы очень активно ведем переговоры. Мы рассматриваем различные возможности финансирования, в том числе в синдикате с другими финансовыми институтами. Но финальное решение о структуре финансирования будут принимать собственники.

— В прошлом году вы в интервью нам сказали, что инвестиционный рынок переживает не самые легкие времена. Это все еще так? Хотелось бы понять ваше видение развития этого бизнеса.

— В настоящее время на российском финансовом рынке сохраняется недостаток комплексных финансовых решений и дефицит институционального капитала. В связи с этим продукты мезонинного финансирования являются востребованными для целей замещения собственных средств клиентов. 

Фокусом в этом направлении на 2019 год станут сектор жилой недвижимости, где в связи с изменением законодательства мы видим высокий спрос на капитал со стороны застройщиков; сектор розничной торговли, где мы ожидаем ускорения процессов консолидации, что вызвано рекордно низкими оценочными мультипликаторами и усилением конкуренции со стороны федеральных сетей; транспорт и инфраструктура, где запланирован значительный рост государственных и частных инвестиций.

Что касается облигационных выпусков, займов, мы видим оживление, и уже 55 миллиардов мы разместили. Это, мы считаем, хорошая цифра. Сбербанк стал лидером по размещению в прошлом году. Мы будем приветствовать размещение крупных заемщиков, поддерживать, сопровождать и организовывать, и с удовольствием эту работу делаем.

— По вашему мнению, чего стоит ожидать на рынке IPO?

— Геополитика будет оставаться одним из ключевых факторов, определяющих состояние фондового рынка, но перспективы текущего года мы оцениваем оптимистично. Сейчас с нашей помощью целый ряд российских эмитентов активно готовится к возможности выхода на публичный рынок акционерного капитала. 

Мы не исключаем, что первое российское IPO после длительного перерыва может состояться уже в этом году. Если это произойдет, это будет очень здорово, потому что это будет означать, что собственники поверили в рынок, и инвесторы поворачиваются лицом и готовы инвестировать.

— Недавно появилась информация, что инвестиционные банки советует клиентам проводить делистинг. По вашим ожиданиям, чего будет больше IPO или делистинга?

— Каждая компания находится в своей фазе цикла. Мы постоянно обсуждаем с разными клиентами возможности, которые им предоставляют рынки капитала. И, в том числе, переговоры о делистинге, конечно, идут. Поддерживать компанию на рынке – это значительные расходы, и компании это понимают. 

Если интерес инвесторов умеренный и мультипликаторы низкие, то самое время делать buy-back. И это нормальное, рациональное решение собственника, потому что, куда ему еще инвестировать, как не в свой бизнес? А если инвестировать в свой бизнес, то это означает наращивать свою долю. Когда компания начинает покупать свои акции, я считаю, что это хороший знак для других инвесторов вкладывать.

— Как в банке развиваются инвестиционные облигации? Они уже встали на поток?

— Это один из механизмов привлечения средств. Наше преимущество состоит в том, что у нас есть очень хорошая клиентская база состоятельных клиентов. Нам достаточно легко эти облигации размещать. Мы собираемся их наращивать, потому что есть спрос хороший со стороны клиентов: они дают хорошую доходность. Поэтому, я уверен, что будет больше выпусков.

— Насколько больше?

— В 2018 году банк разместил инвестиционные облигации на 27 миллиардов рублей, в 2019 году планируем запустить новые собственные продукты Сбербанка и с учётом этого удвоить объем — до 60 миллиардов рублей.

— Год назад в банке говорили, что обсуждалась тема продажи ОФЗ для населения через «Сбербанк онлайн». Такие планы сохраняются?

— Мы планируем предлагать их через наше приложение «Сбербанк инвестор», до конца 2019 года они уже там будут доступны для размещения в приложении.

— Сбербанк в первом квартале 2019 года запустит краудлендинговую платформу для предоставления займов юрлицам. Почему банк решил запустить этот проект?

— Идея в том, что у нас есть часть проектов, которые мы считаем неплохими, но все-таки чуть более рискованными, и мы на свой баланс такой риск не можем брать. То есть мы видим хорошего собственника бизнеса, у него хорошая история, но проект сам находится в той фазе, в которой, может быть, механизм банковского финансирования с точки зрения текущего регулирования могут быть слишком дорогими. 

Поэтому мы хотим как раз развить тему краулендинга, когда, в том числе клиенты банка, физлица, которые обладают свободными средствами на текущий момент, могут, какую-то их часть — 5-10%, больше я бы не рекомендовал — разместить в эти проекты. Иногда это может быть даже совместное инвестирование, банк может взять треть баланса сделки и отдать в рынок две третьих.

— То есть все же банк будет входить в эти сделки.

— Мы можем входить. То есть это возможная для нас формула. Мы посмотрим, будут ли инвесторы лучше реагировать на то, что Сбербанк входит в сделку. Но напомню, что это небольшие суммы, проекты небольшие.

— В целом, как идет выполнение стратегии на 2020 год? Ведет ли банк уже разработку новой стратегии на период после 2020 года?

— Стратегию 2020 года банк с высокой степенью вероятности выполнит. Здесь мы не разочаруем наших инвесторов. Над новой стратегией мы работаем, это постоянная работа – у нас есть стратегические сессии руководства и небольшие сессии с лабораториями, где мы смотрим темы в очень узком ключе, а также приглашаем экспертов рынка. На 2019 год уже запланировано несколько стратегических сессий, где будут обсуждаться идеи, которые найдут свое отражение в стратегии Сбербанка 2023 или на тот год, который мы решим. Но детальная разработка новой стратегии Сбербанка начнется в следующем году.

— Мы встречаемся в преддверии Российского инвестиционного форума. Какие подписания банк запланировал на форуме?

— Мы планируем подписать соглашение о сотрудничестве между Сбербанком и компанией «КЗ Ростсельмаш». Соглашение позволит объединить усилия, направленные на обновление парка сельскохозяйственных машин. 

Еще у нас будет подписание соглашения между Сбербанком, «Сбербанк лизингом» и GE Healthcare, чтобы создать выгодные условия приобретения медицинского оборудования для государственных и частных лечебных учреждений. Это должно позволить обеспечить региональные медицинские учреждения высокотехнологичным оборудованием и расширить возможности для развития и модернизации здравоохранения в России. Наконец, мы традиционно подпишем соглашения с 9 российскими субъектами.

Источник