Мы хотим, чтобы как можно больше частных денег было в проектах

Даниил Шеремет, Гульнара Вахитова. ВЭБ хочет стать одним из ключевых операторов национальных проектов, связанных с развитием инфраструктуры и городской экономики и планирует обсудить эти темы на Российском инвестиционном форуме, который начинается в Сочи 14 февраля. Почему госкорпорация готова инвестировать в газохимические проекты, целлюлозно-бумажные комбинаты и судостроение, какие сферы интересны азиатским инвесторам и почему пока невыгодны свопы юань-рубль, в интервью агентству «Прайм» рассказал первый зампред ВЭБа Николай Цехомский.

— Николай Викторович, добрый день. На этой неделе стартует в Сочи Российский инвестиционный форум, основная тема которого – национальные проекты. С какой повесткой ВЭБ едет на форум? 

— Основная тема, с которой мы туда едем — это развитие городской среды. Мы хотим поговорить с губернаторами, понять, где мы могли быть для них полезны, и здесь выступать уже не только как корпорация развития, а как группа в партнерстве с нашими другими институтами развития, такими как Дом.РФ, корпорация МСП и РЭЦ.  

Помимо этого, там будет еще целый ряд подписаний и встреч. У нас большая тема, связанная с экологическим проектом — это строительство мусоросжигательных заводов в Подмосковье. Речь идет о создании новой индустрии, будет создана новая современная отрасль. Это работа на следующие несколько лет, и мы планируем в ней играть активную роль. Наш проект — первый шаг в этом направлении. 

Это достаточно сложный энергетический комплекс, там сложная структура сделки с большим количеством участников и целый ряд инициаторов — в этих проектах участвует синдикат банков. В любом случае, это важный пилот, который, в принципе, потом может тиражироваться и на другие регионы, поэтому это для нас знаковая, большая веха.  

Мы планируем подписание с Росатомом по проекту в ядерной медицине в соответствии с майским указом президента. Выбран регион, где мы реализуем пилот по повышению диагностики заболеваний на основе ядерной медицины. Мы также планируем подписание соглашений синдицированного кредитования в рамках фабрики проектного финансирования. 

Повестка достаточно обширная, я думаю, что мы сможем и с финансовыми институтами пообщаться, и с целым рядом инициаторов проектов в рамках форума. Надеюсь на очень активный диалог.  

— Какие именно проекты попадают в фокус внимания ВЭБа? Какие отрасли вызывают у вас наибольший интерес? Есть ли уже сейчас конкретные значимые проекты, не «засвеченные» в публичном поле, но на которых  вы сконцентрируете свое внимание и ресурсы в ближайшие годы? 

— В нашей стратегии описаны три крупных направления, над которыми мы работаем. Первая тема – это магистральная инфраструктура, то есть все, что касается реализации комплексного плана ее модернизации и расширения. И речь идет не только о поддержке тех больших проектов, которые решают важнейшую задачу скорости движения грузов по территории России. Там много проектов, в том числе объекты автомобильной и железнодорожной инфраструктуры, порты и аэропорты, складская инфраструктура.

Вторая большая группа проектов – это проекты с высокой добавленной стоимостью, которые сегодня должны решить поставленную перед правительством задачу: удвоение экспорта. Есть целый ряд интересных проектов высоких переделов в газохимии, которые внесут большой вклад в выполнение этой задачи.  

Мы постоянно рассматриваем новые проекты, прорабатываем новые сделки. В наш пайплайн потенциальных проектов входят и крупнейшие газохимические и лесохимические проекты и небольшие проекты в электронике. 

Если говорить о химических проектах, то есть большие планы, связанные с лесохимией — все, что касается строительства целлюлозно-бумажных комбинатов. Остро стоит задача — построить как минимум три таких комбината. Мы видим, что в мире растет спрос на высокотехнологичную продукцию – вискозную целлюлозу, специализированную бумагу, возобновляемые материалы… У нас большая территория, много леса. 

Ресурсного богатства у нас много, и в последнее время предприятия строились в основном в области лесозаготовки, распилки, подготовки фанер, каких-то строительных материалов. Забиралась часть древесины, а часть баланса — верхняя часть дерева — оставалась в лесах. А это как раз тот материал, который является ресурсом целлюлозных комбинатов. 

Зачастую есть ощущение, что целлюлозные комбинаты — это негатив с точки зрения экологии. На самом деле они могут стать в данном случае некими «чистильщиками» леса, потому что заберут то, что сейчас остается в лесу. Тема лесохимии большая, она нам интересна.  

Третья часть — это город, это городская среда. Она объединяет целый ряд проектов. Это проекты изменения качества жизни человека: транспорт, экология, жилой фонд, рекреационные зоны, парки, спортивные зоны — целый ряд вопросов. 

— Есть понимание, какой объем средств ВЭБ готов вложить в эти проекты в целом и на этот год? 

— Цель не выдать объем из ВЭБа, а привлечь необходимый объем кредитования в проект. И если ВЭБ выдает 20% от общего объема кредита и может простимулировать другие банки участвовать в этом проекте, то мы считаем, что наша цель достигнута. То есть мы должны быть неким акселератором. 

Что касается инфраструктурных проектов, то доля вложений в инфраструктуру к 2024 году будет значимой. Так, на сегодня доля проектов в инфраструктуру (включая транспортную, экспортно-ориентированную и городскую среду) в общем объеме проектов, которые находятся на рассмотрении в ВЭБ.РФ на разных стадиях, составляет более 35%. 

Мы очень плотно работаем с Минфином, мы всегда рекомендуем не выдавать прямые невозвратные ресурсы в виде бюджетной поддержки, а фактически смотреть на все возможности финансирование проекта. Где-то можно субсидировать процентную ставку — небольшими деньгами обеспечить достаточно большой объем финансирования. Может где-то нужно давать капитальные гранты в проект, но везде смотреть, чтобы государство было не единственным участником финансирования проектов. Мы хотим, чтобы как можно больше частных денег было в проектах.

— А есть какая-то идеальная картинка, какая доля должна быть частных привлеченных средств? 

— У нас есть простая модель, которая, кстати, описана в фабрике проектного финансирования. Условно 80 на 20. Конечно, мы стремимся, чтобы примерно 20% средств в проекте были в виде капитала, который дал инициатор. Не всегда это получается, но как некое «золотое сечение» — это правильная форма. 

— Как обстоят дела на фабрике проектного финансирования? Когда будет первый выпуск облигаций, отложенный ранее из-за конъюнктуры рынка? 

— Фабрика проектного финансирования сегодня стала интересным продуктом вне зависимости от того, какая конъюнктура на рынке облигаций. На форуме в Сочи мы планируем подписать договоры о предоставлении синдицированного кредита для финансирования конкретных проектов. 

Мы планируем выпускать облигации только при наличии благоприятной конъюнктуры и возможности получить наиболее выгодные для нас условия размещения. Предусмотрено размещение облигаций, номинированных в российских рублях. Отсутствие выпусков на текущий момент никак не ограничивает заключение сделок по фабрике, это возможно до выпуска облигаций. У нас есть возможность отложить этот элемент и какой-то период финансировать из своих средств. Кредитором на данном этапе будет выступать ВЭБ.РФ. 

Когда мы говорим о проектном финансировании, речь идет о нескольких годах, то есть ни один проект не финансируется в один год. Поэтому сейчас отсутствие возможности привлечь деньги не является проблемой. В ближайшем будущем мы ожидаем, что на каком-то этапе конъюнктура рынка будет интереснее, и мы сможем разместиться. Сейчас ситуация с осени не сильно изменилась.  

— Проявляют ли сейчас азиатские инвесторы интерес к нашим инфраструктурным проектам? Какие проекты вы обсуждали с China Development Bank?

— У нас действительно с CDB давние отношения, это наш крупнейший и традиционный партнер в азиатском регионе. В настоящее время в проработке находится широкий спектр проектов. Банк развития Китая — это тот партнер, который готов смотреть на широкий спектр проектов, попадающий в створ программы «Один пояс-один путь». Поэтому здесь есть и транспорт, в который мы традиционно инвестировали совместно, здесь есть и большие логистические проекты. Мы верим, что и проекты в газохимии им будут интересны. 

Только через ВЭБ за последние годы CDB предоставил кредитов на сумму более 10 миллиардов в долларовом эквиваленте. Тем не менее, если говорить напрямую, сегодня китайские средства (если переводить юани в рубли) достаточно дорогие для России, потому что не очень эффективно работает своп. И это отдельный повод для дискуссии с CDB. 

При этом могу сказать, что практически большинство экспортных проектов, которые мы смотрим, направлены в Китай. Китай — большой потребитель нашей продукции. Поэтому очень логично, что в этих проектах может быть CDB. Вопрос в ставках, в условиях. 

Мы также пытаемся сейчас рассмотреть проекты, где мы сможем остаться в зоне юаня, это проекты, которые не потребует переворот в рубль, в евро или в доллар. Например, когда у нас есть поставщик оборудования из того же региона и готов принять юани, когда у нас есть сбыт в этот же регион, который тоже будет в юанях. Тогда у нас выручка будет совпадать с расходами. Для предприятий это тоже может быть естественный хедж. 

Но это очень сложно конфигурировать пока, потому что в сегодняшней ситуации доллар или евро остаются стандартным условием для международных сделок. В любом случае, я думаю, что в этом году мы точно увидим сделки с участием CDB.  

— Не хотите с ними конкретнее поговорить об эффективности свопа в юанях?  

— Мы постоянно об этом говорим. Это очень рыночная и системная вещь, которую искусственно нельзя вылечить. Когда появятся большие потоки в обе стороны в локальных валютах, тогда и своп будет эффективным. Пока этого потока нет, очень сложно говорить о повышении эффективности свопа. Ручными механизмами нельзя его наладить. Можно говорить о ставках в юанях, а говорить об удешевлении свопа практически невозможно, потому что это рынок.  

Уже много лет об этом говорим, но как это было ранее, так и сейчас остается — у нас, у наших институтов, например, нет выпусков в юанях. В принципе, это бы тоже сильно помогало, если бы китайские институты выпускали рублевые облигационные займы, а мы бы, допустим, в юанях. Тогда у китайских игроков появились бы рубли, а у нас появились бы юани. Сейчас пока это дорого. Не просто кто-то не хочет, просто они сравнивают свои альтернативы и видят, что это дорого. 

— А как обстоят дела с коллегами из японских институтов развития? Они проявляют какой-либо интерес к российским проектам? 

— Да, но у нас есть проекты, которые не в той стадии, когда можно привлечь японские деньги. Какие-то проекты мы еще обсуждаем. Наша задача сейчас – это создать поток проектов. Пока объем инициатив недостаточный, сейчас главная задача двинуть с мертвой точки процесс создания проектов, начать активно создавать их поток, который можно показать нашим партнерам.  

Если говорить о той же газохимии и лесохимии – для них эти темы тоже интересные, потому что они тоже являются потребителями продукта, который будет получаться. Пока слишком рано с ними разговаривать: нужно, чтобы проекты появились в хорошем качестве и проработке. 

— Как будет развиваться тема флота и авиации в ВЭБе? 

— Транспортная тема для нас — приоритет. Да, авиация безусловно стратегически важная отрасль. Мы на нее смотрим, но там не такое большое количество игроков, они все известны. Мы уже исторически являемся большими партнерами и ОАК, и «Гражданских самолетов Сухого».  

— У вас уже есть конкретные сделки по флоту? 

— Мы видим востребованность в судах, понимаем, как мы будем добавлять существенную стоимость за счет строительства отечественного флота. У нас есть Арктика, северные моря, Балтийское море, Тихий океан. У нас есть новая концепция строительства наших судов на СПГ, наших танкеров и различного вида сухогрузов на СПГ, а вот с самолетами ситуация несколько сложнее. Здесь еще предстоит пройти определенный путь, прежде всего в части обеспечения сервисного обслуживания. На суда, на СПГ- танкеры есть большой спрос. Даже в случае каких-то ограничений, мы понимаем, как их переразместим, потому что эти корабли будут востребованы. 

— Как продвигается проект сети опто-распределительных центров? Стал ли проект интересен зарубежным партнерам? 

— В первую очередь мы смотрим не на дальнее, а на ближнее зарубежье. Потому что, если говорить об агрологистике, интерес представляют партнеры из Казахстана, Узбекистана, Азербайджана, Киргизии, Таджикистана. Именно у них производится большое количество фруктов и овощей, которые востребованы нашим рынком – это взаимная заинтересованность.  

На самом деле создание такого «движения» быстропортящихся товаров между нашими странами тоже очень ценно. Возможно строительство такого рода складских помещений, которые могут принадлежать, в том числе и российским инвесторам.  

— Инвесторы из этих стран готовы вкладываться в такие проекты? 

— Абсолютно, заинтересованность точно есть, например, с казахскими инвесторами общались на эту тему. Интерес очень большой, потому что это большой перевод из «серой» в «белую» зону оборота скоропортящихся товаров. Это выгодно всем участникам: увеличение заработка и повышение качества продукции, и сокращение потерь в процессе перевозки, транспортировки и сбора. 

Сейчас мы работаем над формированием портфеля проектов, исходя из единого подхода для комплексного решения задач агрологистики.

Источник